Бабель и принцесса Турандот

Писатель Бабель любил пить крепкий чай с яблоками или изюмом. Это было целое священнодействие, он накрывал чайник подушкой, долго настаивал, и первую чашку всегда наливал себе. Особенное удовольствие Исааку Эммануиловичу доставляло пить чай в прекрасном загородном доме в Сергиевом Посаде, куда в 1923 году с женой и матерью он переехал из Одессы после приглашения Маяковского работать для журнала "ЛЕФ". По сравнению с Москвой в Сергиеве и жилье было дешевле, и жизнь спокойнее. Добраться на поезде до Москвы можно было за пару часов. И он по нескольку раз в неделю туда отправлялся — пройтись по редакциям, пообщаться с друзьями.


Дом Бабеля в Сергиевом Посаде. Ул. Бульварная, дом 27. Именно здесь он написал "Конармию".

На самом деле его настоящая фамилия Бобель (с ударением на последнем слоге, в “ашкеназийском” произношении Вавилон, выходец из Вавилона). Демоноведы знают, что Бобель  это 13-й из 36 духов - мироправителей тьмы, перечисленных в "Завете Соломона". Он насылает на людей болезни нервов. Исаак Эммануилович родился в Одессе, на Молдаванке, в 1894 году и был Бобелем до 1905 года, когда Бобели решили сменить фамилию и стали Бабелями. 


Примерно так выглядел Бабель, когда поселился в Сергиевом Посаде.

И. Э. Бабель получил талмудическое образование, и в детстве знал иврит значительно лучше русского. Неплохо знал французский, даже писал на нем рассказы. 
Мать водила Бабеля, когда ему было лет 11-12, к врачу-психиатру. В 1915 году был зачислен сразу на 4-й курс юридического факультета бехтеревского Петроградского психоневрологического института. 
Служил в Наркомпросе, в типографии, одно время был репортером, затем с журналистским удостоверением ЮгРоста, выписанным ему на имя Кирила Васильевича Лютова, отправляется в Ростов-на-Дону, где присоединяется к Первой конной армии Семёна Буденного, двигавшейся навстречу польским войскам, наступавшим на Киев. В Первой конной в качестве военного корреспондента газеты "Красный кавалерист" он провел полгода - сначала в штабе армии, затем в 6-й кавалерийской дивизии. К 1920 году Исаак уже имеет комиссарское звание, активно участвует в коллективизации. Говорят, принимал участие в расстрелах мужиков, которые отказывались отдавать властям последний кусок хлеба. 




Бабель с женой Евгенией, с которой он жил в Сергиевом Посаде. Снимок 1928 года, уже после развода.

За написанную в 1924 в Сергиевом Посаде "Конармию" Бабеля ненавидели и Ворошилов и 
Буденный. 
В статье «Бабизм Бабеля из «Красной нови» («Октябрь», 1924, № 3) бывший командующий 1-й Конной Семен Буденный обрушился своего бывшего бойца: 
"Под громким, явно спекулятивным названием: "Из книги "Конармия", незадачливый автор попытался изобразить быт, уклад и традиции 1-й Конной Армии в страдную пору ее героической борьбы на польском и других фронтах.
Для того, чтобы описать героическую, небывалую еще в истории человечества борьбу классов, нужно прежде всего понимать сущность этой борьбы и природу классов, т.е. быть диалектиком, быть марксистом-художником.
Ни того, ни другого у автора нет. Поэтому для него неважно, как и почему и за что сражалась, будучи величайшим орудием классовой борьбы, 1-я Конная Армия.
Несмотря на то, что автор находился в рядах славной Конной Армии, хотя и в тылу, он не заметил, и это прошло мимо его ушей, глаз и понимания, ни ее героической борьбы, ни ее страшных нечеловеческих страданий и лишений. Будучи от природы мелкотравчатым и идеологически чуждым нам, он не заметил ее гигантского размаха борьбы.
Гражданин Бабель рассказывает нам про Конную Армию бабьи сплетни, роется в бабьем барахле-белье, с ужасом по-бабьи рассказывает о том, что голодный красноармеец где-то взял буханку хлеба и курицу; выдумывает небылицы, обливает грязью лучших командиров-коммунистов, фантазирует и просто лжет.
Громкое название автору, очевидно, понадобилось на то, чтобы ошеломить читателя, заставить его поверить в старые сказки, что наша революция делалась не классом, выросшем до понимания своих классовых интересов и непосредственной борьбы за власть, а кучкой бандитов, грабителей, разбойников и проституток, насильно и нахально захвативших эту власть.
Это старая песня господ Сувориных, Милюковых, Деникиных и пр., которые в свое время до хрипоты кричали, писали и шипели по поводу грубо-оголтелого, вонючего, ненавистного им мужичья, но которые поняли глупость и перестали.
Меня не это удивляет, меня удивляет то, что как мог наш советский художественно-публицистический журнал, с ответственным редактором-коммунистом во главе, в 1924 г. у нас в СССР допускать петь подобные песни, не проверив их идеологического смысла и исторически-правильного содержания.
Гр. Бабель не мог видеть величайших сотрясений классовой борьбы, она ему была чуждой, противной, но зато он видит со страстью больного садиста трясущиеся груди выдуманной им казачки, голые ляжки и т.д. Он смотрит на мир, "как на луг, по которому ходят голые бабы, жеребцы и кобылы".
Да, с таким воображением ничего другого, кроме клеветы на Конармию, - не напишешь. Для нас все это не ново, что старая, гнилая, дегенеративная интеллигенция грязна и развратна. Ее яркие представители: Куприн, Арцыбашев (Санин), и другие, - естественным образом очутились по ту сторону баррикады, а вот Бабель, оставшийся, благодаря ли своей трусости или случайным обстоятельствам, здесь рассказывает нам старый бред, который преломился через призму его садизма и дегенерации, и нагло называет это "Из книги "Конармия".
Неужели т. Воронский так любит эти вонючие бабье-бабелевские пикантности, что позволяет печатать безответственные небылицы в столь ответственном журнале; не говорю уже о том, что т. Воронскому отнюдь не безызвестны фамилии тех, кого дегенерат от литературы Бабель оплевывает художественной слюной классовой ненависти". 

Горький посоветовал Буденному не судить о литературе с высоты своего коня.
Вступился и Маяковский. 
"Вопрос из зала: Кого вы, товарищ Маяковский, считаете самым интересным из современных 
советских прозаиков!
Маяковский: Бабеля.
Голоса из зала: Кого, кого? Повторите фамилию!
Маяковский: Ба-бе-ля!
Шум в зале. Ох уж этот Маяковский! Вечно разыгрывает публику! Какой-то Бабель … 
Маяковский (подняв над головой толстый журнал):
- Читайте рассказы Бабеля в четвертом номере журнала «ЛЕФ»!"


Реакция Бабеля на дискуссию между С.Буденным и М.Горьким о «Конармии»

Продолжение следует.